«Объединение» Бессарабии с Румынией в свете международного права
печатать 34 комментария 16.12.2013 / 21:50
883 просмотра
«Объединение» Бессарабии с Румынией в свете международного права
В условиях румынской военной оккупации, никем не избранный и никого не представляющий Сфатул Цэрий, нарушая все демократические нормы, провозгласил объединение Бессарабии с Румынией. Данный акт не имел никакой юридической силы, а с точки зрения принципа суверенитета народа и норм международного права являлся абсолютно незаконным. Большинство населения края не приняло чужеземного господства.
В молдавской и российской историко-юридической литературе за последние годы бессарабским событиям 1918 г. уделено большое значение. Увидели свет несколько специальных монографических работ, опирающихся на обширный массив документов и научной литературы: В. Виноградова и др., М. Мельтюхова, А. Буриана, И. Левита, П. Шорникова, В. Стратана, В. Стати, В. Степанюка и С. Назарии.
Немало внимания уделяется данной проблематике и в румынистской историографии. Среди румынских и молдавских авторов-румынистов, на работы которых мы ссылаемся в данной статье, следует отметить А. Мораря, И. Цуркана, Д. Драгнева, И. Варта, Фл. Константиниу и др. В них преобладает стремление к отражению событий с «патриотических» позиций, а Россия представлена как агрессивная, экспансионистская держава, захватившая «исконно румынскую провинцию Бессарабию».
Среди представителей западной исторической науки нельзя игнорировать таких серьёзных специалистов как голландец В. ван Мёрс и американец Ч. Кинг. В целом данные авторы стремятся к объективному анализу изучаемых событий, без экстраполяции сегодняшних политических и идеологических предубеждений на 1918 г.
В статье использован также обширный массив документов как советских/российских, так и румынских. В ней предпринята попытка анализа «присоединения» Бессарабии к Румынии с позиций международного права и настроений населения края. Её новизна состоит в том, что для достижения цели и задач широко используется румынистская литература, а также раскрываются националистические мифы румынской историографии.
В атмосфере румынской военной оккупации, никем не избранный, самопровозглашённый «верховным органом власти» в Бессарабии, никого не представляющий Сфатул Цэрий, нарушая обычные демократические нормы, не тайным, а открытым поимённым голосованием, 27 марта / 9 апреля 1918 г. провозгласил объединение Бессарабии с Румынией. О том, насколько «законным» был данный акт, отмечает крупнейший румынский историк Николае Йорга, который прямо и без тени смущения пишет, что «генерал Броштяну переправился через Прут и провинция… превратилась, в соответствии с ожиданиями, в оккупированную военным путём территорию» [24. P. 221]. В крае был развязан открытый террор против всех, кто выступал против румынской интервенции и за Молдавскую республику в составе России [1. С. 188; 4. С. 78, 178; 8. С. 134; 21. С. 31; 25. С. 55; 28. С. 172].
Незаконность так называемого «объединения» в первую очередь доказывают умонастроения жителей края. Крестьяне многих сёл открыто проявляли несогласие с решением Сфатул Цэрий [13-18]. Начальник бендерской сигуранцы Д. Попеску уже после 27 марта докладывал в Кишинёв, что крестьяне сёл Булбоака, Гырбовэц, Фэрлэдень, Спея и Шерпень «настроены против нашей армии» «и выступили против объединения с Румынией» [30. P. 141]. В рапорте генерала Рышкану в адрес командования говорится о собрании крестьян села Мерень Кишинёвского уезда, на котором было сказано в глаза румынским офицерам: «Нам не нужно объединение» [18. Л. 29-29 об., 33-33 об., 34, 37-37 об.].
И такого рода свидетельства, включая донесения от агентов тайной полиции, шли из разных уголков Молдовы [4. С. 226-227, 230; 7. С. 110-121; 9. С. 378; 21. C. 149-198; 14. Л. 1242-1243; 15. Л. 5-5 об.; 17. Л. 185 об., 186; 30. P. 141, 142; 32. Р. 240]. После 6-месячной деятельности кишинёвская сигуранца констатировала: «Как свидетельствуют надёжные источники, в целом население городов и сёл воспринимает приход румын… с ненавистью» [30. P. 142].
Проведя анализ исторических документов, историк-румынист И. Цуркану, пришел к выводу, что «на данном этапе исследования, одно является совершенно однозначным: народные массы следует исключить из списка факторов», способствовавших «объединению» [32. P. 173]. А вот оценка отношения большинства населения края к «объединению» голландца В.П. ван Мёрса: «Крестьяне… опасались, что румынская интервенция покончит с запланированной… Всероссийским Учредительным собранием аграрной реформой и возвратит экспроприированную собственность помещикам… Они осознавали, что румынская военная интервенция может трансформировать социально-экономическую революцию в Бессарабии в румынскую националистическую революцию» [27. P. 86].
Что касается оценок «Объединения» с точки зрения международного права, следует сказать следующее. В первую очередь, Сфатул Цэрий не являлся законодательным форумом, избранным всеобщим и прямым голосованием всем населением. Он представлял лишь определённые организации, направившие своих представителей в его состав. Ядро данной структуры составила Молдавская национальная партия, собравшая на выборах в Всероссийское Учредительное собрание всего 2,2% голосов [9. С. 48-49, 50-51; 30. С. 99]. Лидеры Сфатул Цэрий, чтобы победить, проходили по спискам других формирований, не указывая даже, что являются руководителями этого органа [9. С. 23, 50, 52; 20. C. 271]. Посему этот «орган власти» никак не мог представлять волю населения Бессарабии. В нём не были пропорционально представлены национальные меньшинства края, рабочие и крестьяне.
Если предположить, что народ избрал бы всеобщим и прямым голосованием парламент, даже тогда его общая судьба могла быть решена только референдумом. И – что не менее принципиально – ни один депутат этого органа не был избран в его состав, чтобы осуществить «объединение с матерью-родиной Румынией». Процедура голосования в условиях военной оккупации и осадного положения не была свободной.
Возможно возражение: «Какая это оккупация, господа? Румыны оккупировали румын?!» Но и здесь грешат против истины: абсолютное большинство молдаван считало и продолжает считать себя именно молдаванами. Правда, предлагаются ещё и такие «бесспорные» аргументы: народ одурачен, неграмотен и неадекватно оценивает реальность, да и какой народ осуществил национальное объединение без применения силы и насилия? Однако последний европейский народ, добившийся национального единства подобным образом (немецкий), сделал это в 60-е годы XIX в., когда ещё ни в морали европейцев, ни в международном законодательстве не существовало «права наций на самоопределение», в то время как в 1918 г. это право было полностью признано и стало международной нормой. Следовательно, судьбу Бессарабии могло законно решить только её население и никто другой.
Но здесь возникает «контраргумент»: в условиях войны было невозможно провести свободные выборы. И в качестве аргумента приводят примеры других отделившихся от России территорий и даже пример Соединённых Штатов Америки периода Войны за независимость, когда первый Конгресс также не был всенародно избран. Даже если и согласиться с этим, подобное совсем не означает, что судьбу населения возможно, а также справедливо и законно решать против его воли.
Однако и этот «аргумент» недейственен, т.к. Россия де-факто вышла из войны ещё в ноябре 1917 г. (де-юре, в марте 1918-го), поэтому проводить выборы было возможно и во Всероссийское Учредительное собрание они были проведены, в том числе и на территории Бессарабии, и его (т.е. Учредительного собрания) законность никто и никогда не ставил под сомнение, даже и разогнавшие его большевики. Более того, когда создавался Сфатул Цэрий, все без оговорок признавали его главную миссию – организацию выборов в Бессарабское Учредительное собрание – и никто не сомневался в возможности их проведения на демократической основе. И лишь в середине января, со вступлением румынских войск на территорию Молдовы и её оккупацией, лидеры Сфатул Цэрий посчитали проведение таких выборов «бессмысленными». Повторяем – «бессмысленными», и именно потому, что даже в условиях румынской военной оккупации они дали бы совершенно противоположный результат, чем тот, которого «добились» националисты под прикрытием румынских штыков.
Что касается «других отделившихся от России территорий», – то люди, провозгласившие независимость Финляндии, Польши, Литвы, Латвии, Эстонии, выражали волю этих народов, и после провозглашения независимости данные территории стали поистине независимыми государствами. Ещё раз повторим – этими актами была выражена воля народов жить: в собственном независимом государстве. И после провозглашения независимости те, кто её провозгласил (и не под охраной иностранных штыков), не продали свои страны соседней державе.
В отношении США аналогия с Бессарабией также неуместна. Во-первых, по тем же причинам, что и с лимитрофными по отношению к России новообразованными государствами. А во-вторых, Филадельфийский Конгресс, выражая волю американского народа, возглавил его борьбу против колонизаторов и интервентов, а Сфатул Цэрий, против воли своего народа, призвал интервентов для его же порабощения и подавления его свободы.
Да и смехотворны утверждения некоторых «историков» о том, что до мозга костей коррумпированная и некомпетентная румынская полуфеодальная олигархия во главе со своим полусамодержавным королём иностранных кровей, жестоко угнетавшая собственный народ, держа его в бесправии и убогости, могла обеспечить свободу волеизъявления ещё и молдавскому народу.
Однако в правовом контексте рассматриваемого вопроса ещё больший интерес представляет точка зрения известного румынского дипломата Н. Титулеску: «Кроме того, самоопределение (имеется ввиду голосование 27 марта – С.Н.) имело место в условиях оккупации Бессарабии румынскими войсками… Но самоопределение, собственно говоря, это плебисцит. Чтобы получить международное правовое признание, любой плебисцит должен быть проведен в условиях свободы. Потому там, где его проводили.., именно международные силы обеспечивали порядок, а не военные той или иной заинтересованной стороны» [22. Р. 49; 31. P. 85]. Титулеску ясно сознавал, в чём уязвимость акта 27 марта 1918 г.
В этом смысле, уже после завершения своей дипломатической карьеры, он отмечал: «Наихудшим является тот факт, что данное самоопределение было сопряжено двумя письмами: а) Одно генерала Авереску, который был тогда в первый раз председателем Совета министров, о том что румынские войска будут немедленно выведены из Бессарабии после восстановления порядка в ней [анализ этого документа см.: 27. С. 195-199]; б) Второе от Клемансо, который от имени великих держав писал Колчаку, чтобы он продолжал борьбу с Советами, а российская часть Бессарабии будет в любом случае возвращена России». «Таким образом, – завершает свою мысль выдающийся дипломат, – наши права на Бессарабию очень не серьёзны» [31. P. 86, 88]. Другими словами, исходя из логики Титулеску, не может быть и речи о каком-либо «самоопределении» в случае с Бессарабией 1918 года.
С официальным протестом против данного решения Сфатул Цэрий выступил СНК РСФСР. В ноте Советского правительства от 18 апреля отмечалось, что акт 9 апреля является не только «вызовом Российской Федеративной Советской Социалистической Республике», вопиющим нарушением только что подписанного советско-румынского соглашения об очищении Бессарабии от румынских войск, но и «насилием над бессарабским населением, единогласно и открыто выразившим свой протест против румынской оккупации» [6. С. 248-249].
А вот как с позиций юридической науки оценивает «объединение» известный американский исследователь Чарльз Кинг: «Важным источником нестабильности, проистекающей из территориального выигрыша, был статус Бессарабии – единственного территориального приобретения, чьё положение в рамках Великой Румынии никогда не было обеспечено каким-либо международным договором… Поскольку Япония никогда не ратифицировала этот договор, а Соединённые Штаты и Россию даже не пригласили его подписать, он остался документом, не имеющим большого юридического значения» [25. P. 37, 38].
Есть ещё один аргумент в пользу тезиса, что территория между Прутом и Днестром не является румынской. Правда, он косвенный, но очень убедительный, так как принадлежит Н. Йорге – крупнейшему румынскому историку, пламенному стороннику румынизма и объединения Бессарабии с Румынией. Вот что он писал в 1912 году, в связи со столетним юбилеем вхождения Бессарабии в состав России: «Бессарабия не наша… Сто лет тому назад… поднялись ли мы на борьбу за неё?.. Румынии не существовало, а в той половине Румынии, которая была Молдовой, никто и не помышлял, что такая Румыния возможна… Ни одна душа не обратилась к воспоминаниям, не открылась надежде с целью дать отчаянный бой, к которому обратилась бы сегодня наша глубинная признательность… Сегодня, когда существует потребность хотя бы в одном герое, имя которого мы могли бы почитать, найти его невозможно» [24. P. 52-53]. И не могли бы найти, так как молдаване никогда не ощущали себя румынами и не стремились войти в состав румынского государства.
Анализ законности «объединения» Бессарабии с Румынией можно завершить выводом, что, «исходя из данности, что Сфатул Цэрий не был избран посредством всеобщего голосования населением Бессарабии, стòит ли вообще обсуждать вопрос, насколько законны решения незаконного органа, который, кроме того, явно превысил свои полномочия, ведь вопросы, связанные с передачей территорий, решаются либо на основе соглашения между общепризнанными субъектами международного права, либо посредством плебисцита (референдума)» [32. P. 341].
Следует отметить, что большинство наших сограждан выступало за сохранение Молдовы в составе России и было категорически против её объединения с Румынией. Однако, по причине интенсификации процесса советизации и большевизации Бессарабии, лидеры национального движения, занявшие жёсткие антисоветские позиции, начали всё убыстряющийся идеологический тренд в сторону румынского национализма и вопреки воле населения предприняли ряд действий, направленных на подрыв самого существования молдавского государства.
Опасаясь собственного народа и полностью лишённые его поддержки, они призвали румынские правящие круги направить в страну интервенционистские силы. Под их прикрытием и в результате решения румынской полуфеодальной олигархии, которая в свою очередь получила предварительное согласие Антанты и Центральных держав, было организовано опереточное голосование, в результате которого было провозглашено «объединение» Бессарабии с Румынией. Данный акт не имел никакой юридической силы, а с точки зрения принципа суверенитета народа и норм международного права являлся абсолютно незаконным.
Литература
1. Афтенюк С.Я. Ленинская национальная политика Коммунистической партии и образование советской государственности молдавского народа. Кишинев, Картя Молдовеняскэ, 1971. 392 С.
2. Березняков Н.В., Бобейко И.М., Копанский Я.М., Мурзак У.Г., Платон В.П. Борьба трудящихся Бессарабии за своё освобождение и воссоединение с Советской Родиной (1918-1940 гг.). Кишинев, Картя Молдовеняскэ, 1970. 736 С.
3. Борьба трудящихся Молдавии против интервентов и внутренней контрреволюции (1917-1920). Сборник документов и материалов. Картя молдовеняскэ, 1967. 684 С.
4. Виноградов В.Н., Ерещенко М.Д., Семенова Л.Е., Покивайлова Т.А. Бессарабия на перекрёстке европейской дипломатии. Документы и материалы. М., «ИНДРИК», 1996. 380 С.
5. Гризо А. Бендерские расстрелы. // Красная Бессарабия. 1926, январь-февраль, № 1-2.
6. Документы внешней политики СССР. Т. 1. М., Госполитиздат, 1957. 772 С.
7. За власть Советскую. Борьба трудящихся Молдавии против интервентов и внутренней контрреволюции (1917-1920). Сборник документов и материалов. Кишинев, 1970. 404 С.
8. Лазарев А.М. Молдавская советская государственность и бессарабский вопрос. Кишинев, Картя молдовеняскэ, 1974. 912 C.
9. Левит И.Э. Молдавская республика (ноябрь 1917 – ноябрь 1918). Кишинёв, Центральная типография, 2000. 498 С.
10. Лунгу В.Н. Политика террора и грабежа в Бессарабии. 1918-1920 гг. Кишинёв, Картя молдовеняскэ, 1979. 216 С.
11. Мельтюхов М.И. Бессарабский вопрос между мировыми войнами. 1917-1940. М., Вече, 2010. 480 С.
12. Назария С. Международные отношения в эпоху мировых войн: Факты и мифология. Кишинёв, Tipografia Centrala, 2012. 590 С.
13. Национальный архив Республики Молдова (далее: НАРМ). Ф. 679. Оп. 1. Д. 4803.
14. НАРМ. Ф. 742. Оп. 1. Д. 45.
15. НАРМ. Ф. 742. Оп. 1. Д. 51
16. НАРМ. Ф. 727. Оп. 2. Д. 45.
17. НАРМ. Ф. 727. Оп. 2. Д. 55.
18. НАРМ. Ф. 727. Оп. 2. Д. 73.
19. Нотович Ф.И. Бухарестский мир, 1918. М., Соцэкгиз, 1959. 260 C.
20. Стати В. История Молдовы. Кишинев, Tipografia Centrală, 2003. 478 C.
21. Шорников П.М. Бессарабский фронт. Кишинёв, Grafic-Design SRL, 2010. 264 С.
22. Antonescu Mareşalul României şi războaiele de reintegrare. Mărturii şi documente. Vol. 3. Venezia, 1991. 656 P.
23. Burian A. Geopolitica lumii contemporane. Chişinău, Tipografia Centrală, 2003. 456 Р.
24. Iorga N. Neamul românesc în Basarabia. Vol. 2. Bucureşti, Editura Albatros, 1997. XXXIII + 362 Р.
25. King Ch. Moldovenii, România, Rusia şi politica culturală. Chişinău, Arc, 2002. 274 P.
26. Liveanu V. 1918. Din istoria luptelor revoluţionare din România. Bucureşti, Editura Politică, 1960. 680 P.
27. Meurs W.P. van. Chestiunea Basarabiei în istoriografia comunistă. Chişinău, Arc, 1996. 526 P.
28. Moraru A. Istoria Românilor. Basarabia şi Transnistria (1812-1993). Chişinău, AIVA, 1995. 560 P.
29. Nazaria S., Stepaniuc V. Problema Basarabeană şi interpretările ei în istoriografie: de la apariţie la Tratatele de la Paris (1917-1947). Chişinău, Tipografia Centrala, 2010. 392 P.
30. Stratan V., Gorun A. Moş Ion Roată, Siguranţa şi „Unirea”. Chişinău-Iaşi, 2003. 164 P.
31. Titulescu N. Documente confidenţiale. Bucureşti, Editura Academiei Române, 1992. 176 P.
32. Ţurcanu I. Unirea Basarabiei cu România. Preludii, premise, realizări. 1918. Chişinău, , 1998. 260 P.
Буриан Александр Дмитриевич – Чрезвычайный и полномочный посол, доктор юридических наук, профессор кафедры международного права Государственного института международных отношений Молдовы.
Назария Сергей Михайлович – кандидат исторических наук, доктор политических наук, доцент кафедры международных отношений Государственного института международных отношений Молдовы.
(Вестник РУДН. Серия «Юридические науки». 2013. № 4. С. 309-316)
